Powered By Blogger

вторник, 26 июля 2011 г.

Вплив мови на наше життя.

Cаме наше існування – загроза для Імперії. Сьогодні якраз і вирішується гамлетівське "бути чи не бути". Адже якщо нас поглине Росія, ми будемо знищені як нація, а Імперія трохи відтермінує незворотну дату свого розпаду.
Вплив мови на наше життя.
Україна і в національно-культурному, і у мовному сенсі, а також за соціально-політичними традиціями та орієнтацією є територіально неоднорідною. Три великі регіони (з відповідними підрегіонами), з яких вона складається, свого часу належали різним державам, досить довго співіснували роз'єднано і возз'єднувалися поетапно – за різних політичних обставин і причин. Це слабо зрусифікований Захід (Волинська, Рівненська, Тернопільська, Львівська, Івано-Франківська, Чернівецька, Закарпатська області); середньо зрусифіковані Північ та Центр (Хмельницька, Винницька, Житомирська, Київська, Чернігівська, Сумська, Полтавська, Черкаська, Кіровоградська області) та сильно зрусифіковані Південь і Схід (Одеська, Миколаївська, Херсонська, Дніпропетровська, Запорізька, Харківська, Донецька, Луганська області, Крим). У середині регіонів спостерігаються певні мовно-політичні відмінності.

В таких європейських країнах, як Польща, Румунія, Хорватія, Словаччина, Боснія і Герцеговина і Чехія українська мова регулюється "Європейською хартією регіональних та міноритарних мов". В невизнаній Придністровській республіці вона має державний статус. Характерно, що найбільша кількість носіїв української мови поза Батьківщиною в Росії. Там нею володіє 1,8 млн осіб. Але її статус в Росії законодавчо неврегульований.

В Молдові (без врахування Придністров'я українська є рідною для 181 тис. осіб, мовою щоденного спілкування українська є для 130 тис. осіб), Канаді (володіє 174 тис. осіб), США (129 тис. мовців), Казахстані (говорять українською 128 тис. осіб, однак володіють більшою чи меншою мірою до 732 тис. осіб), Білорусі (рідною називає 116 тис. осіб), Румунії (57 тис. мовців), Польщі (23 тис. осіб, що постійно проживає на території Польщі та від 20 до 450 тис. осіб з числа трудових мігрантів), Бразилії (щонайменше 17 тис. мовців), Словаччині (11 тис. осіб, які назвали свою мову українською та 24 тис. осіб, які назвали своєю мовою "русинську") та інших країнах.

Українська мова займає за кількістю її носіїв, відповідно до різних джерел, 25 або 22 місце у світі. Вона є також третьою або другою за поширеністю серед слов'янських мов. За різними оцінками загалом у світі українською мовою говорить від 41 млн. до 45 млн. осіб, вона входить до другого десятка найпоширеніших мов світу.

В Україні понад 31 мільйона осіб може спілкуватися українською мовою. В останні роки ця цифра поступово зростає.

Так історично склалося, що найбільшою небезпекою для розвитку, а подекуди просто для існування української мови є наша північно-східна сусідка. Автор Л. Будій із Харкова описує мовну історію України і показує, як мова може вплинути на інші, здавалося б дуже далекі від мови проблеми:

...В основі державності будь-якого європейського народу лежить також і національна мова. Між тим мене дивувало й дивує, що навіть за президентства Ющенка не було у цьому напрямку інформаційно-просвітницької роботи, пропаганди рідної мови. Тим паче, що за більшістю параметрів наша мова не поступається найрозвиненішим мовам світу. А таких параметрів, як мінімум, п'ять: древність, самобутність, інформаційна спроможність, вокальність та краса звучання, термінологічна розвиненість.

Щоправда, за рівнем термінологічної розвиненості українська поступається як основним європейським мовам, так і російській через наш 350-річний колоніальний статус. 1933 р., під час намісництва П. Постишева в Україні, під приводом боротьби з так званим українським буржуазним націоналізмом були знищені десятки (55 назв!) різнотематичних науково-термінологічних українських словників, їх авторів було розстріляно. Коли пізніше, у 60-х рр., в Україні було видано (перший у світі!) "Словник кібернетичних термінів" під редакцією академіка Глушкова, то в Москві це викликало справжній переполох. Терміново наш "Словник" заборонили, вилучивши його повсюдно з обігу, натомість подібний словник спішно було видано в Росії. Й сьогодні триває безпрецедентне за своїм цинізмом інформаційне, фінансове та морально-психологічне блокування видання 20-томного тлумачного "Словника української мови".

Імпер-шовіністи називають нашу мову "русскім язиком, іспорченним польскімі да австрійскімі вліяніямі". Втім, чесні російські історики, такі, наприклад, як Василь Ключевський, давно визнали, що мовою Київської Русі була українська. Починаючи з XVII ст. розпочалися заборони української мови з боку північного сусіда. За даними В. Яворівського, таких заборон було понад шістсот (642), з яких понад сорок – офіційні, а решта – таємні. До речі, московська мова стала називатися російською лише після перейменування в 1721 р. Московії на Російську імперію. Тому слід відверто говорити про російську мову (не применшуючи її значення у світовому культурному просторі) як, по-перше, про наймолодшу серед слов'янських, по-друге, про певну штучність її створення на основі церковнослов'янської, яка, в свою чергу, теж штучно створена для релігійних потреб на основі староболгарської, по-третє, про її несамостійність. Адже, згідно з чотиритомником академіка Фасмера "Этимологический словарь русского языка", у російській мові 58,5% пізніх запозичень із тюркської, німецької, французької, 29,5% запозичень з української, 0,8% – з інших східнослов'янських, 0,9% – власне російська складова. Українська ж, як ще у XIX ст. доведено поліглотом-лінгвістом польського походження М. Красуським, є древньою мовою. Саме вона була "спонсором" не тільки слов'янських, а й певної частини індоєвропейських мов. Так вважають, зокрема, й англійські вчені – Роберт Макрам, Уільям Крен та Роберт Макней у своїй праці "The storу of English".

Наша мова не поступається іншим інформаційними можливостями. Об'єм українського тексту, перекладеного з європейських мов, обсягом, як правило, співпадає з обсягом англійського, французького оригіналу. У той же час російський переклад на 15% більший за оригінал. Загальником став і спогад про конкурс мов різних народів світу на красу звучання, що проходив у Парижі 1936 р., де наша мова посіла друге місце. У той же час російській було відведено лише 36-те місце, яке вона поділила з африканською мовою суахілі. Такі от уперті факти... До речі, слово "хохол" (або "кохол"), як полюбляють зневажливо називати росіяни українців, походить із тюркської й означає "син неба". А "кацапами" (або "касапами" – теж слово тюркського походження) були названі ординці Івана Грозного під час захоплення Казані за їхню жорстокість. Значення цього слова – різун, м'ясник, а пізніше – забійник худоби. Коли б етимологія обох слів була відома ширшим колам населення Росії, то, певно, у багатьох би відпало бажання називати Україну хохландією.

Останнім часом у періодиці частішають повідомлення про сучасну науку біолінгвістику, яка доводить, що мова надається території, а не тільки народу. У разі штучного нав'язування на певній території іншої мови, неминуче каліцтво на тонкому душевно-духовному рівні, й, як наслідок, фізичні та психічні розлади. Ось що говорив із цього приводу російський священик і мислитель П. Флоренський: "Асимільована зденаціоналізована свідомість оперує оболонками слів, себто морфемами та синемами, але не сутнісними ядрами слів, без зворотного зв'язку з прапам'яттю, підсвідомістю народу свого, землі своєї".

Медики виявили цікаву закономірність: що більше людей говорить російською в Україні, то вищий показник смертності. А відомий київський психіатр і правозахисник Семен Глузман повідомив, що, за даними дослідження Асоціації психіатрів України, Київського міжнародного інституту соціології та університету Стоні – Брук (США, штат Нью- Йорк), карта рівнів наркотизації й алкоголізації та їхніх наслідків повністю співпадає з картою розповсюдження мов в Україні: чим більше в регіоні переважала російська мова, тим вищим був рівень вживання наркотиків, алкоголю, депресій, суїцидів.

На жаль, наша влада замість природної для постколоніальної й постгеноцидної країни дерусифікації продовжує фінансування російської мови, в той же час відмовляючи у фінансуванні конкурсу ім. П. Яцика; проштовхує у Верховній Раді одіозні антиукраїнські мовні законопроекти, не працює з окупованим інформаційним простором.

Сучасною природничою наукою давно усвідомлено, як катастрофічно відбивається на екосистемі Землі зникнення тих або інших представників флори і фауни. Але чи досліджено наслідки зникнення цілих етносів, їхніх мов і культур для духовної складової Землі, для тонких світів? У Російській імперії на початок XX ст. було понад двісті народностей! А до 1991р. їх залишилося лише кілька десятків. Хіба це не збіднило людство? Але чи виграла від цього сама Імперія? Петро Чаадаєв ще у XIX ст. пророчо сказав, що "Россия существует только для того, чтобы преподать остальному миру какой- то страшный урок". Після краху амбітних сталінських планів захоплення Західної Європи, а далі й усього світу, найкривавіша в історії людства Російсько-радянська імперія, не витримавши напруги гонитви озброєнь, удруге за XX ст. розвалилась у 1991р. Україні номінально вдалося звільнитись із цупких "братерських" обіймів Москви. Але не вдалося звільнитися від промосковського совєтського елементу управління та від надпотужної п'ятої колони. Сучасна путінська Росія круто повернула в бік тоталітаризму. Серед глибинних комплексів Росії є проблема її самоідентифікації, бо, вкравши в нас наш стародавній етнонім "Русь" та спотворивши на свою користь нашу історію, Московія так по суті й не стала Руссю, не стала Європою. Тому Україна й українці для неї – кістка в горлі, бо саме наше існування – загроза для Імперії. Сьогодні якраз і вирішується гамлетівське "бути чи не бути". Адже якщо нас поглине Росія, ми будемо знищені як нація, а Імперія трохи відтермінує незворотну дату свого розпаду. Але якщо ми вистоїмо, то станемо нормальною європейською країною з громадянським суспільством, ринковою економікою й демократичним устроєм.

Ігор Бурдяк | 23.07.2011
Narodnapravda ua 

воскресенье, 24 июля 2011 г.

Не хочу быть русским

Обычный студент, вернувшись в Россию, после 5 лет обучения в США, возненавидел Россию и не хочет больше быть русским.
delo-very "Не хочу быть русским"


"Мне противны ваши обычаи, ваша лень, ваши драки, ваша наглость, - говорит сын коллеги - 22-летний студент, вернувшийся после 5-ти летней учебы в США, и готовящий сейчас документы на отъезд обратно. - Вы не умеете работать, а умеете завидовать. Не имеете никакой деловой жилки, по сути вы все - рабы, а жалуетесь на начальство, которое вас зажимает.
Вы неприветливы, ходите с хмурыми рожами, никогда не улыбнетесь, и по виду понятно, что у вас снега зимой не допросишься. Если тебе не нахамили в магазине, на улице, в транспорте, то считай, что день прошел хорошо.
Ненавижу как вы обставляете жилища - уродская мебель из ДСП, уродские слоники, уродские писающие мальчики, уродские ковры на стенах. И никакой индивидуальности. Ходишь по знакомым и даже не можешь понять, у кого только что был.
Вы все нищие и жалуетесь на богатых и ненавидете их, но все же и мечтаете ими стать. Причем, богатые - это та еще песня. В Америке богатого хрен отличишь от бедного. Человеку не в западло носить кроссовки за 30 баксов, здесь же каждый разбогатевший в худших традициях негра из Гарлема, выпустившего платиновый диск, обвешивается брюликами, покупает дорогую машину, сажает на клешню золотой ролекс и срет на окружающих. В США у меня было много богатых друзей, про которых я знал, что если не они сами, то их родители получили свое бабло честно. У кого были стартапы, кто начал свое дело. У вас же если есть хотя бы миллион баксов, то обязательно чел вор, взяточник, или редчайшая сука, с которой впадлу за руку здороваться. Ни одного богатого не видел, который не выставлял бы деньги напоказ.
Ваши чиновники - все воры и вымогатели, без взятки невозможно получить ни одну бумажку. Мне надо было менять паспорт, так тетка в паспортном столе сверлила меня глазками, и намекала на что-то, а когда я не понял, написала мне такой список требуемых бумажек, идущих от Царя Гороха, что волей-неволей все стало ясно.
Ваше искусство - все какое-то говно подражающее Западу. Я чуть не сдох от стыда, когда три года назад приехал на каникулы с другом-американцем, и из всех дыр и щелей неслась на картавом английском какая-то унылая дрянь, и оказалось, что это группа из двух гомиков, которые, вдобавок, очень популярны. Нет ни одного даже сериала оригинального, все слизано так или иначе с американских, причем не с самых лучших. Мне было очень стыдно. Я-то ныл товарищу про великую русскую культуру, а у вас нет ничего своего, во всем узнается американщина, причем, не самых лучших образцов. Кстати, оригинальной культуры, какого-то народного творчества вы все стыдитесь. На западе никому не стыдно за кантри-музыку, у нее есть своя огромная ниша, и многие кантри-музыканты популярнее поп-исполнителей, у вас же все краснеют при упоминании балалайки, и народную музыку слушают одни унылые старые пердуны.
Ваши бабы -...ляди, не уважающие себя. Например, Тому, парню, которого я привез, 20-летняя девчонка, с которой я познакомил его, дала на первом свидании, и все две недели, что мы тут были, намекала на то, чтобы он увез ее в Америку. Такой же успех был у других девок на кафедре лингвистики, куда мы ходили готовить доклады. Стоило сказать, что он американец, девки таяли и начинали бегать за нами.
Все, что у вас есть, вы засрали и обгадили. Стоит выйти на природу, в лес, чтобы увидеть, что все завалено говнищем и бутылками. У вас нет будущего, и я рад, что уеду отсюда".
Вот такое вот мнение.

http://www.livejournal.ru/travel/themes/id/2905

пятница, 22 июля 2011 г.

Україна очима іноземців: держава олігархів, корупції та золотозубих міліціонерів/





Такі автобуси також характеризують Україну, вирішили упорядники від Lonely Planet





21.07.2011
 

Галина Титиш
Дізнатися більше про країну можна чотирма шляхами: поїхати туди, подивитися новини, поспілкуватися з діаспорою та почитати путівники. Для України жоден з цих шляхів не виглядає оптимістичним, а надто непривабливо наша держава виглядає саме в довідниках.
Life. Pravda UA 


 






Що робити іноземцю в Україні
Минулого року колекція книжок, що виходять друком закордоном і стосуються України, поповнилася серйозним виданням. Мова йде про книжку журналіста Клеменса Хоффмана. Це не дуже великий (на 140 сторінок) гід, однак він претендує на об'ємність, а, отже, містить розповіді про голодомор, корупцію і навіть олігархів.
Так, на сайті компанії-видавця Marco Polo серед ключових слів по книжці значаться: Дніпро, Віра і забобони, Голодомор, Київська Русь, Брати Кличко, Корупція, Козаки, Олігархи, Помаранчева революція, Чорнозем, Тарас Шевченко, Чорнобиль, Українська мова.
"Корупція. Той, хто отримує водійські права, повинен платити понад офіційні платежі "пом'якшувальну" плату екзаменатору. А хто потрапляє під контроль міліції, краще дасть пару купюр низько оплачуваному міліціонерові, ніж погодиться годинами складати протокол у відділку. В системі охорони здоров'я хабарі так само звичні, як і в університетах: за потрапляння до вузу, іспити і написання кандидатської дисертації - все це можна купити. А без печатки в цій країні практично нічого не можна зробити. Боротьба з корупцією залишається однією з найважливіших завдань на шляху України на Захід", - характерна цитата. 
Такою побачив Україну Хоффман. Він за фахом є журналістом, тому він не втримався, щоб не поділитися своїми знаннями про політичні реалії в Україні - зокрема, про справжніх господарів життя в цій державі.
"Олігархи. Вони дуже багаті, роблять свій бізнес таємно і мають дуже сильні зв'язки в політиці - олігархи. Ринат Ахметов - найбагатший з найбагатших. Промисловець, який родом з Донецька, під час приватизації 90-тих років зробив собі казкове багатство. Сьогодні він очолює розгалужену економічну імперію. Багато грошей вкладає у футбольний клуб "Шахтар-Донецьк", президентом якого він є. Ще одним важливим олігархом є Віктор Пінчук. Зять колишнього президента країни Леоніда Кучми є одним з найбільших колекціонерів мистецтва Східної Європи. На щорічних "Європейських стратегіях" Пінчука збираються дуже важливі персони - побачення на них призначалися від Шредера до Блера.

На думку Артема Біденка, президента групи SA Political Communications, "Автор явно мав на меті створити для читача 3d-ефект у враженнях про країну. Хоффман взяв принципові аспекти існування країни: соціальний, економічний, історичний, політичний, культурний - та в кожному з них, окрім банальних фактів, надав досить неприємну інформацію - про найгірші сторони життя в Україні. Це звичайний маркетинг місцевості, але в негативному смислі - замість поліпшення іміджу, за допомогою простих і правдивих суджень створюється відраза. Це як в рекламі - не неправда, а неповна правда".
У причетності до висвітлення таких політизованих аспектів можна було б запідозрити дружину Клеменса - Крістіану Хульманн, яка на час його перебування в Україні очолювала консульсько-правовий відділ посольства ФРН.
Однак експерти вважають, що автор написав про Україну справді свої власні враження - так, як він побачив "гостинність" наших людей. На запитання, що конкретно не сподобалося в Києві, автор відповідає: постійні пробки, забиті припаркованими автомобілями тротуари. "І комарі, які зжирають тебе ввечері на березі Дніпра".
Мандрівник і піарник Ярослав Ведмідь теж "гортав сторінки нашумілого путівника по Україні, де дуже жорстко змальовані всі сторони нашого життя - від жахливих потягів, до традицій споживання алкоголю і культури показухи. Прекрасний погляд ззовні на нас".
Хофманн пише про Голодомор. Журналіст інформує німців, що він не був спричинений кліматичними умовами
Колеги розповідають, що автор німецького путівника Клеменс дуже уважно і довго вивчав Україну перед написанням свого путівника, який тепер німці можуть придбати за 9,95 євро. Однак свої знання використав не в повній мірі і досить тенденційно, а прокоментувати інформацію путівника і процес його створення не забажав.
"Якби я був редактором Клеменса, я б це (інформацію про олігархів) повикидав, краще повставляв те, що я йому розповідав, а він не поставив", - напівжартома каже журналіст і мандрівник Євген Іхельзон.
Наявність того самого голодомору у путівнику Клеменса не є чимось оригінальним. Є ця інформація і в книзі від авторитетної компанії Lonely Planet, що регулярно публікує гіди по країнах світу. Голодомору знайшлося місце на кількох сторінках книжки The Europe Book.
The Europe Book - це об'ємний путівник по найбільших містах Європи, зібраний під однією обкладинкою. Зараз ця книжка активно продається у Вашингтоні та Нью-Йорку в мережі магазинів урбаністичного одягу.
Фотоматеріал в The Europe Book, присвячений Україні, теж доволі дивний: пузаті люди у колоритних купальниках, ретро-автобус, який можна знайти на рейсах до віддалених сіл, не менш старий трамвай у Львові та усміхнений правоохоронець із золотими зубами та в кожусі.
Серед фактів про країну, тут згадується Міла Йовович (яка народилася в Україні), найвища людина світу Леонід Стадник (який мешкає у селі Подолянці, що на Житомирщині) та каплиця Боїмів у Львові (де є одна з кількох статуй Христа, який сидить).
Путівник рекомендує супститись у печери до монахів Києво-печерської Лаври, попити найміцінішу в країні каву у Львові, піднятися Потьомкінськими сходами в Одесі, полюбуватись краєвидами під час поїздки по найдовшому у світі тролейбусному маршруті до Ялти, оглянути Бахчисарай - серце кримських татар, і відвідати мальовничий Кам'янець-Подільський.
А серед "візиток" країни називає козаків, Руслану, Чорнобиль, Помаранчеву революцію та писанки.
У Lonely Planet так і не розповіли, як відбувається підготовка матеріалів по країні.
Автостопом по галактиці
На думку мандрівника Євгена Іхельзона, усі путівники, які він тримав у руках, не надто хорошої якості.
"У цілому, враження, що люди, які їх роблять, глибоко не вдаються в українські реалії. Запоріжжя, Донецьк їх не цікавлять, вони взагалі туди не їздять. Хоча там цікаво: кургани, Хортиця. Це - некомпетентні тексти", - ділиться думками Іхельзон.
Він пояснює, що укладачі путівників не вважають Україну цікавою для тривалих туристичних мандрівок, а для написання ґрунтовного тексту по країні потрібно провести у ній чимало часу, тоді як видавництва не можуть дозволити собі відрядити автора на тривалий час.
"Ці путівники орієнтовані на людей, які приїжджають жити в Київ, працівників іноземних компаній або на людей, які бувають в Криму чи Львові наїздами", - додає журналіст.
Таку саму ваду іноземних путівників виділяє активний мандрівник Вадим Войтик.
"Головний мінус - то стандартні пункти, які пропонуються іноземцю. Одеса, Крим, Львів, Київ. Абсолютно поза їх увагою розкішні палаци Вінниччини, замки Тернопілля, садиби Сіверщини, костели Львівщини", - пояснює Войтик.
"Тим більше - і в нас також - взагалі забута тема єврейської історії України, яка мала би бути цікавою закордонним туристам. Сотні синагог животіють в маленьких, колись юдейських містечках. Один Шаргород чого вартує. А в путівниках - хіба от Львів і геть комерціалізована Києво-Печерська Лавра", - підсумовує Войтик, який весь свій вільний час присвячує мандрам.
Ярослав Ведмідь зазначає, що "путівників про Україну достатньо - тобто їх рівно стільки, скільки потребує поточний попит і в тій якості, за яку споживач готовий платити. Поява нових якісних путівників - реакція видавців на прогнозований ріст інтересу до України напередодні ЄВРО-2012. Також слід очікувати розширення статей на Вікітревел і всіляких форумах - більше людей будуть ділитися своїми враженнями про Україну".
Клеменс пише про те, що Тимошенко і Ющенко, які були раніше союзниками, почали потім ділити владу . Та попри політичну кризу, "суспільний клімат характеризується толерантністю і політичною свободою. Важливий і, сподіваюся, тривалий наслідок революції", підсумовує журналіст
Інструкція до дій
Артем Біденко зазначає, що насамперед необхідно працювати всередині країни задля досягнення бажаного ефекту. "Головні пункти в маркетингу місцевості - це інфраструктура та люди... і саме це необхідно міняти. Паралельно необхідно розробляти бренд-бук країни, іміджеву стратегію. І якщо не виникатиме протиріччя між реальністю та намальованою картинкою - буде результат. Якщо, наприклад, довго розповідати закордоном, що у нас найчистіші озера, це дасть свій позитив".
Підтримує цей підхід і Ярослав Ведмідь: "Зусилля зараз повинні бути зосереджені на тому, що побачать туристи, які до нас приїдуть. Чи не будуть їх враження схожі на описані в тому критичному путівнику. А це значить, що вже зараз владі потрібно думати, як керувати інформаційним полем щодо мандрівок Україною в онлайні і офлайні".
"Для України ЄВРО-2012, як всесвітні виставки в минулому столітті. Париж під це діло поставив Ейфелеву вежу, Барселона звела Іспанське селище, СРСР створив скульптуру Мухіної "Робочий і селянка". А що покаже Україна, окрім двох фешенебельних стадіонів? - дивується Ведмідь. - Я не переконаний, що залишився час і ресурси на щось інше. І це сумно, бо стан туристичної інфраструктури України буде дивувати і викликати іронічні посмішки. ЄВРО-2012 мине, а про Україну скажуть, що від стадіонів тут краще не відходити".
Life.Pravda UA 

четверг, 21 июля 2011 г.

Удобства и недостатки Google+



 Теперь уже стало понятно, что может новая соцсеть, а в чем она пока отстает от конкурентов
Несмотря на то, что официально Google+ до сих пор работает в режиме бета-тестирования и требует для регистрации персональное приглашение, ажиотаж вокруг нее не стихает. В какой-то момент Google даже пришлось заблокировать систему распространения инвайтов.
Для тех, кто еще не определился, нужна ему очередная социальная сеть или нет, подводим итоги первых недель работы Google+, описывая не только объективные плюсы, но и минусы новой социальной сети.
"Круги"
Плюсы: юзабилити, удобная техническая реализация
Минусы: не является безальтернативным предложением: группы и управление правами доступа есть и в других соцсетях
"Круги" – главный аргумент разработчиков Google+ в пользу своей социальной сети и, пожалуй, действительно ее самая удобная и продуманная опция. В отличие от Facebook, где все инструменты группировки друзей и целевого распределения информации представлены периферийно, в Google+ создание групп – системная функция. Есть отдельный раздел "Круги", где и концентрируется вся информация о вашей сети общения: списки тех, кого добавили вы, и кто добавил вас. Тут же Google , как и Facebook, порекомендует пользователей для "дружбы". Данные по умолчанию экспортируются из адресной книги Gmail, но можно получить списки контактов из Yahoo и Hotmail, что для российских пользователей не очень актуально. "Кругами" можно управлять и через всплывающее окно "Оповещения" в верхнем разделе меню.
Круговая структура интуитивно понятна и реализована предельно дружелюбно. Для начала формируете группы – "круги". Иконки друзей (тех, кто добавил вас или тех, кого вам рекомендует система) мышкой перетаскиваются в визуальный круг – все реализовано на технологии HTML5. Есть круги, предложенные системой, "Друзья", "Семья", "Знакомые" и др. Можно добавить свои, как расширяя категории, так и сужая их – например, "Родители", "Собутыльники", "Начальники" и прочее. Наконец, "круги" – это еще и удобный вариант для формирования закрытых тематических или профессиональных групп.
Дальше при публикации информации система предложит вам выбрать "круг", которому эта информации предназначена. Хотите, чтобы ваше последнее обновление видели все друзья, независимо от "круга", – выбираете опцию "Все круги". Важный нюанс: если при публикации выбрать опцию "Для всех" ваше сообщение увидят даже те, кого вы в свои круги не добавили, – то есть любой посетитель вашего профиля.
Лента
Плюсы:фильтрация по "кругам", возможность подписки на новости по темам
Минусы: рекомендательная кнопка представлена ограниченно, нет тредов в комментариях
Главная страница Google+ очень напоминает фейсбуковскую, над чем уже успели посмеяться блогеры. Три колонки. Левая – функциональная – с фильтрами групп и тем. Правая – списки друзей и рекомендации новых френдов. Посередине – собственно лента с последними сообщениями. Отфильтровать сообщения по принципу популярности или хронологии нельзя. Зато лента удобно фильтруются по тем же "кругам" можно прочитать, что написали только друзья, только родители и т.д. Каждое сообщение можно прокомментировать. Интересно, что в Google+ не реализована функция тредов (написать комментарий к комментарию невозможно) – а ведь это именно та возможность, которая могла бы выделить новую социальную сеть на фоне конкурента. Facebook уже много лет заваливают просьбами внедрить треды для удобства дискуссий.
Как и в Facebook, сообщение из ленты можно "зашарить", нажав кнопку "Поделиться". А вот кнопка +1, которая, по идее, должна стать в новой сети полным аналогом like, представлена ущербно. +1 под каждым статусом вы поставить сможете, сможете и посмотреть, сколько еще пользователей с вами в этом солидарны. Но рекомендательную функцию "вывода в топ" в ленте соцсети кнопка пока не выполняет, всего лишь фиксируя общую популярность сообщения. Пока не в общей ленте и +1, поставленные пользователями вне соцсети.
Отдельная опция – "Темы", ее настройки представлены в левой колонке на главной странице соцсети. По сути "Темы" – это возможность подписки на поисковую выдачу Google по ключевым словам. Забиваете в темах слово "Путин", и ваша лента утонет в ссылках на последние новости о "национальном лидере".
Публикации
Плюсы: можно редактировать сообщения после публикации и отключать комментарии
Минусы: мало элементов форматирования
В привычном окне публикации сообщения выделяются две функции. Во-первых, возможность выбора адресатов – собственно "круги" или конкретные пользователи. Во-вторых, функция геолокации "Добавить адрес", которая работает не только в мобильном приложении, но и со стационарного компьютера. Важно, что сообщения можно редактировать, отключать комментарии, а также запрещать репост – этих возможностей в Facebook явно не хватает. Кроме того, тем, кто любит использовать социальные сети для развернутых высказываний, Google+ точно должен понравиться. Максимальный объем сообщения не ограничен, в ленте полный текст система лишь автоматически свернет. В Facebook же для больших текстов приходится использовать дополнительную функцию Notes. Правда, для больших сообщений логично было бы предложить больше элементов форматирования текстов, которых пока совсем немного. Например, если выделить слово *звездочками*, то оно будет написано жирным шрифтом, а если _нижним тире_, то курсивом. А если вы хотите кого-то упомянуть в своей записи, то просто введите знак + или @ и начните вводить нужное имя
В остальном – возможности привычные. В ленте можно опубликовать не только текст, но также ссылки, видео и фотографии.
Фотографии
Плюсы: редактирование фотографий, интеграция с Picasa
Минусы: в разделе "Фото" хранятся не только ваши фотографии, но и аккумулируются чужие
Свободное место под фотографии в Google+ неограничено. Но учтите, что после загрузки снимки будут уменьшены до 2048 пикселей по наибольшей стороне. Можно создавать альбомы – для каждого из них устанавливаются свои настройки конфиденциальности. При этом в разделе "Фото" собираются также фотографии, добавленные другими пользователями из ваших кругов, что создает некоторую путаницу. Естественно, фотогалерея в интегрирована с гугловским фотохостингом Picasa.
Есть и своя функция отметок на фоток. Правда, она уже стала предметом нового скандала Facebook теперь пытается эту функцию запатентовать. Если на загруженных фотографиях вас отметит другой пользователь, то такие снимки появятся в разделе "Фото со мной".
А главное, загруженные фотографии можно редактировать прямо в альбоме – тут же предлагается автокоррекция и несколько фильтров.
Профиль
Плюсы: удобная структура страницы профиля
Минусы: в интересах нет ссылок на тематические страницы
Презентационный профиль пользователя выглядит в Google+ полнее, чем у конкурентов, и больше, чем где-либо, соответствует функции полноценной интернет-визитки. Предлагается заполнить полные данные о себе, указав места работы и учебы, род деятельности, личные и рабочие контакты, отметив на карте место проживания и рассказать, с кем вы встречаетесь или состоите в браке. Кроме того, можно разместить ссылки на свои профили в других соцсетях и блогах.
Но в соцсети отсутствуют открытые тематические страницы, потому невозможно добавить в интересы ссылки на страницы актеров, фильмов, спортивные команды и т.д., как это реализовано в Facebook.
Коммуникации
Плюсы: возможность групповых видеоконференций
Минусы: видео в чате транслируется не в самом лучшем качестве, рассинхронизация видео- и аудио, плохая кроссбраузерность
Google+ при запуске особенно гордилась своим видеочатом. После мощного ответа Facebook, запустившей аналогичный сервис совместно со Skype, Google+ потерял это свое преимущество (правда, видеочат Facebook не работает в групповом режиме). Вы нажимаете кнопку "Видеовстречи" (Hangouts) и определяете, каких пользователей нужно уведомить о начале чате. Сообщение о старте видеоконференции появляется в ленте. Кроме этого, генерируется ссылка, которую можно отправить тем, кого нужно пригласить в видеокомнату. Всего в чате одновременно могут общаться до десяти человек. Полезная особенность: одновременно со всеми участниками встречи можно просматривать видео на YouTube.
В остальном коммуникационные инструменты Google+ ожидаемые: можно отправить персональное сообщение любому пользователю, можно пообщаться в google-чате, полностью дублирующем аналогичный чат в gmail (стоит иметь в виду, что, если почта и соцсеть открыты у вас в разных окнах, чат с последним сообщением будет выскакивать и в том, и в другом сервисе одновременно), есть голосовой видеочат (он отличается от интегрированного в почту тем, что при помощи "кругов" можно ограничивать число людей, которые могут связаться с вами таким способом).
Приватность
Плюсы: "круги", возможность закрыть информацию о собственной сети
Минусы: заинтересованность Google в поисковой индексации пользовательских профилей
К настройкам приватности в Google+ подошли тщательно, но, как это бывает с соцсетями, не обошлось и без сознательного запутывания пользователей. В первом же подразделе "Профили Google" сообщается, что "имя и другие общедоступные данные из профиля можно будет найти в поиске Google и увидеть на странице результатов". Тут же предлагается посмотреть, как может выглядеть ваш профиль для других – для этого в отдельном окне вводится имя стороннего пользователя. При этом настройки доступности вашего аккаунта в соцсети для поисковых машин запрятаны глубоко в разделе "Общедоступная информация профиля". Чтобы ограничить поисковую индексацию, надо снять флажок "Отображать мой профиль в результатах поиска". Правда, Google тут же оговаривается: другие страницы и содержание (например, веб-сайты, блоги и продукты Google, такие как Picasa), которые содержат ссылку на ваш профиль, будут по-прежнему отображаться в результатах поиска Google и других поисковых системах.
В этом же разделе предлагается скрыть или, наоборот, открыть для всех информацию о ваших "кругах". Настройка для многих принципиально важная, если вспомнить, какую волну возмущения вызвало решение "ВКонтакте" принудительно раскрыть списки друзей пользователей. В остальном настройки приватности в Google+ определяются теми же "кругами" – для каждого раздела соцсети можно выбрать "круг", которому он будет доступен.
Для бизнеса
Плюсы: обещания "уникального инструментария"
Минусы: нет формата отдельных страниц для компаний и брендов
Google+ не предлагает аналога "страниц" в Facebook, которые чаще всего используются для корпоративных целей. И судя по всему, не собирается это делать бизнесу и брендам предлагается воспользоваться стандартными аккаунтами, но с расширенным инструментарием. Первые корпоративные страницы в Google+ уже появились: их завели, например, Ford, Breaking News и Mashable. Между тем, в Google пока призывают компании не торопиться приходить в новую социальную сеть и немного подождать. Обещают уникальные возможности для продвижения бренда и принципиально новый инструмент анализа рекламной эффективности соцсети.


Автор: Петр Биргер
Источник: Слон


А вы уже зарегистрировались в Google+?

Naroda - glas.est.ua 

среда, 20 июля 2011 г.

Люстрация избирателей

Люстрация избирателей

Дмитрий Литвин
Люстрация избирателей

Не важно, что там с рейтингом у политиков в Украине. Важно, что рейтинг избирателей в Украине близок к нулю. Избирателям – нет доверия.

Журналисты и социологи всё чаще сообщают о разочаровании украинских избирателей в политиках и партиях. О том, что общество не доверяет государству.
И, на первый взгляд, это побуждает нас поговорить о причинах: мол, почему же избирателей отталкивает политика?
Но если подумать, то станет ясно, что рассуждать следует в такой ситуации исключительно о самих избирателях.
Вопрос должен быть не в том, что делать с недоверием избирателей и чем оно вызвано, однако в том, а какие, собственно, есть основания доверять избирателям?
Проблему обязательно следует перевернуть: почему это считается, что настроение избирателей, их инстинкты и желания являются точкой, с которой только и нужно подходить к оценке политической ситуации в Украине? Ну, или вообще к пониманию условий жизни в стране.
Иными словами, что это мы так идеализируем сами себя?
На двадцатом году Независимости было бы неплохо подумать о том простом факте, что в Украине давно не было самозванцев во власти. Не было ничего похожего на Лукашенко или Путина. Удивительно, но это наихудшая вещь, характеризующая нас как общество.
В Украине ведь избиратель за всё несёт ответственность. За всё, чем он так не доволен.
Наши президенты – все были избраны. Мэры – были избраны. Легион депутатов – был избран. Подумать только – даже Леониду Черновецкому не пришлось организовывать хунту, чтобы получить власть в столице.
И теперь вот эти люди, которые двадцать лет ходят на выборы и всякий раз выбирают тех, кем потом недовольны, отказывают государству в доверии? Разочаровываются в политиках и партиях?
Нет, я не хочу сказать, что президент Янукович замечателен. Хочу спросить: а совесть-то у вас, избиратели, есть?

Часто можно услышать, будто в украинской политике всё никак не произойдёт смена поколений, и в этом, мол, проблема. Ну, хорошо. Подумайте, как быстро произошла бы эта смена, если бы люди, избравшие Ющенко в 2004 году и Януковича в 2010 году, в следующем году устыдились приходить на парламентские выборы? Дайте дорогу молодым, как говорится.
А ведь они придут на выборы и снова выберут... кого? Предсказуемо: тех, кем потом будут недовольны.
Президент Ющенко однажды сказал: общество заслуживает тех, кто им управляет, но это ведь – побег от правды. Дело не в том, что общество заслуживает своих руководителей, а в том, что должно нести ответственность за свой выбор. Хотя бы моральную ответственность.
Что это избиратель от политиков требует отставки, если их деятельность приводит к катастрофическим последствиям, а от себя ничего не требует, если его выбор приводит к тому, что власть получают – ну, судя по рейтингам на финише – мерзавцы?
Вообразите, как это может быть – чтобы хирург, у которого все пациенты во время операций погибли, продолжал быть хирургом?
Вот самозванец во власти спас бы избирателей в Украине от неприятных осознаний – всё можно было бы спихнуть на него. В этом смысле, коммунисты в Китае и диктаторы вроде Каддафи – очень удобны. Но у нас самозванцы как-то не предвидятся...

Разумеется, избиратель уберегает себя от неприятных осознаний искушением слов о том, что демократии так и обучаются – на ошибках.
Однако если уж, например, Украине не хватило всей истории асфальтирования дорог, чтобы обучиться укладывать асфальт ровно, то можно предположить, что никакого времени не хватит и для того, чтобы обучиться выбирать политиков правильно.
Да и ждать сколько-нибудь долго Украина не в состоянии – советское наследство в виде труб и заводов нельзя эксплуатировать вечно, оно уже, так сказать, при смерти.
Неплохо было бы узнать у избирателей, которые, как говорят данные статистики, детей сейчас рожают больше, чем хоронят родственников, – а за счёт чего будет в Украине некий ВВП, когда эти самые дети начнут рожать своих детей?
Что, за счёт наследства Фирташа? Имущества Яны Иванющенко? Быть может, консалтинговой фирмы Андрея Ющенко?
Не нравятся такие варианты? Ага, а кто их выбрал?
Кто собственными руками заполнял бюллетени, опускал их в урны, а затем отстаивал этот выбор?
Кто ходил на митинги или доказывал что-то соседям?
Так вот, как раз не важно, что там с рейтингом у политиков в Украине. Важно, что рейтинг избирателей в Украине близок к нулю. Избирателям – нет доверия.
Именно это является основой для отношения к Украине со стороны субъектов глобальной политики.
Кого-то удивляет, что президент Обама не гнушается фотографироваться с президентом Януковичем? Хм, а почему Обама должен быть моральнее тех, кто живёт в одной стране с авторами выбора-2010, не осознающими свою ответственность и, так сказать, «не ушедшими в отставку с должности избирателей»?
Кто-то возмущается неприязнью к гражданам Украины в посольствах европейских государств? Минуточку, а как ещё им относится к людям, которые двадцать лет выбирают совершенно невозможное для Берлина или Лондона?
И если с политиками-то всё понятно – в конце концов, у них есть инстинкт самосохранения, и вот даже дерегуляцию экономики затеяли, – то с избирателями ничего не понятно.
Избирателей никак нельзя подвергнуть люстрации, даже ткнуть избирателя носом в его же выбор никто себе позволить не может – это как бы против правил.
Попробуй, скажи правду избирателю – и это убьёт твой рейтинг, если ты политик. Или станет поводом к шельмованию, если ты общественный деятель, журналист, деятель культуры. Нет, избиратель никогда не признает: «Я ошибся». Он всегда будет говорить: «Политик предал». Это как в истории о женщине и змее:
Старая женщина шла по дороге и увидела, как банда головорезов бьёт ядовитую змею. Она спасла змею и принесла её к себе домой, и ухаживала за ней, пока змея не выздоровела. Они стали друзьями и жили вместе долгое времчя. Однажды они вместе пошли в город, женщина взяла змею на руки, и та ее укусила. Причем несколько раз подряд. «О, я умираю, – закричала женщина. – Почему? Я была твоим другом. Я спасла твою жизнь! Я доверяла тебе! Почему ты меня укусила?»
Змея посмотрела на неё и сказала: «Леди, вы знали, что я змея, когда подняли меня первый раз».

Парадигма невиновности избирателя уничтожает наше же будущее: ошибающиеся и дальше будут выбирать ошибочное и, тем самым, оставлять пространство для обсуждения только ошибок.
Другим обсуждениям – например, разговору о том, а за счёт чего, собственно, Украина будет жить, когда созданное в СССР придёт в негодность, – просто нет места. Никакое планирование в нашей стране невозможно – внимание общества сфокусировано лишь на прошлом (то есть на обналичивании политиками и бонзами экономики результатов прошедших выборов) и на зависти к другим обществам (скажем, к реформам Бальцеровича или Саакашвили).
А пока Киев не планирует, планируют Москва, Брюссель, Анкара, Пекин и Вашингтон. Даже Бухарест и – кто бы мог подумать – Тбилиси. Планируют что? Правильно: свою выгоду, то есть эксплуатацию того, что называется Украиной. Пока что называется.
Не надо забывать, что независимое украинское государство – это политическая аномалия для Восточной Европы. Таким образом, у нашего общества задачи куда большего масштаба, чем многих других народов.
И решать эти задачи не столько президенту или правительству, сколько всем избирателям. В люстрации которых, поэтому, Украина отчаянно нуждается.
Дмитрий Литвин

Дмитрий Литвин

журналист 
lb.ua 


среда, 13 июля 2011 г.

Каким будет интерфейс будущего?

Каким будет интерфейс будущего
Смотреть в монитор, двигать мышкой да стучать по клавиатуре – вот удел пользователя компьютера? Нет, постепенно входит в жизнь мультитач – способ управления информацией на экране при помощи движения пальцев.

Все больше появляется приложений дополненной реальности: наложение на изображение реального места фото улицы, здания, дополнительной информации. Например, вы наводите камеру своего смартфона на витрину магазина, и на экране появляется список всех его акций и скидок.

В мае этого года в одном из московских торговых центров даже установили виртуальную примерочную. Подходишь, щелкаешь пальцем – и на тебе уже новый костюм. Пусть это был эксперимент, направленный на отработку технологии, но это уже что-то!

Детям, а точнее геймерам всех возрастов, везет больше других. У них уже есть Wiimote для консоли Wii, позволяющий управлять объектами игры при помощи движения рук в пространстве. Microsoft предлагает фанатам своей игровой консоли XBox контроллер Kinect (в виртуальной примерочной он тоже использовался). Это устройство идет даже дальше – игра начинает реагировать на ваш голос, позы или показываемые изображения.

Тот же Microsoft много вложил в Surface – стол с многопользовательским сенсорным экраном. Презентационного шума было много, но что-то там с этим столом не заладилось. Возможно, оттого что Apple успел предложить несколько доступных пользовательских решений, построенных на мультитаче, – iPhone, iPod и iPad. Поскольку планшеты уверенно превращаются в корпоративный стандарт, то переплачивать за громоздкий ящик уже нет необходимости.

Но, пожалуй, лидером в разработке виртуального интерфейса будущего является компания Oblong Industries. В 2008 году был представлен проект G-speak – система управления жестами для совместной работы над документом или презентацией. Тогда разработчики заявили, что он является самым важным технологическим прорывом в истории компьютерных интерфейсов с 1984 года. G-speak, по замыслу создателей, будет полезен в логистике, военных симуляторах и – нефтяники, внимание! – нефтедобывающей промышленности. Отмечу, что в разделе «решения для клиентов» на сайте компании пока пусто. Попробовать инновацию никто не спешит.

Но компания не остановилась на достигнутом и буквально на днях презентовала Меззанин – новый флагманский продукт (от итальянского mezzanine, «надстройка», термин из области архитектуры). В русском языке слово пишется «мезонин», но раз в данном случае это имя собственное, а не архитектурный термин, то cохраняю оригинальное название с буквой «а» и двумя «з».

Меззанин представляет собой пространственную операционную среду, которая предназначена для использования в конференц-залах и на других больших площадках. Ядро системы состоит из трех больших экранов – этакий триптих. По бокам от триптиха еще два вертикально-стоящих экрана и белая доска (whiteboard) на стене слева. Термин whiteboarding не имеет точного перевода на русский язык. Здесь подразумевается вывод на белую доску информации (чертежи, тексты, изображения) для совместной работы. Две камеры расположены так, что одна направлена на доску, а вторая на людей в зале. Причем есть возможность работать в нескольких комнатах.

Допустим, вы работаете над проектом нового здания. Архитекторы, сидя в своем офисе, щелкают на смартфоне эскиз и пересылают его вам на экран. Вы сразу можете дополнить изображения пояснительными надписями – добавить, например, стоимость отдельных блоков сооружения или список материалов, нужных для строительства. И показать заказчику.

Представить себе новую технологию будет совсем просто, если посмотреть фильм «Особое мнение», в котором герой Тома Круза надевает перчатки, встает перед экранами и начинает размахивать руками, управляя поступающей информацией. Если бы фильм не сняли по произведению Филиппа Дика, можно было бы подумать, что «Особое мнение» – это проморолик Меззанина! Дирижер – вот подходящее слово для пользователя нового интерфейса. Только таких дирижеров будет много.

Правда, отличие от кинообраза есть. Вместо перчаток разработчики предлагают махать волшебными «палочками» (sticks). Дабы не плодить сущности, обозначим «палочку» как пульт. Тут сразу приходят на ум упомянутые в начале статьи джойстики для игровой приставки Wii и технология Kinect от Microsoft. Разработчики Меззанина согласны, что сходство есть, но при этом между игровыми джойстиками и пультами Меззанина есть огромная разница. Во-первых, это точность восприятия – она на порядок выше. Во-вторых, огромное разнообразие действий, которые позволяет выполнить пульт от Oblong. Используя контроллеры, любой пользователь может внести изменения в данные, добавить новые сведения, подчеркнуть важное для себя и поставить это в очередь обсуждения.

Пульты имеют три грани, причем прикосновение к каждой грани моделирует различные действия. Например, одна сторона позволяет захватывать данные, а другая управлять захваченной информацией. Направив пульт вверх можно превратить его в некий рычаг, чтобы перемещать информационные блоки на экране. Вообразите симфонию, где вместо музыки информация, которой может управлять каждый, кто находиться в комнате. Вы одновременно и музыкант и дирижер, при этом машете палочкой вместе со всеми. Но не выйдет ли какофония вместо мелодии? Вспоминая провал Google Wave, где информация превращалась в хаос, будем надеяться, что у Oblong все продумано лучше.

Почему же нужны пульты, а наши руки не подходят? Как таковая технология существует и позволяет обойтись руками, но дело в цене – очень дорого. И в любом случае будут нужны особые перчатки. Дешевле сделать палочки-пульты.

Основная идея Меззанина – собрать людей в комнате и позволить им совместно работать друг с другом и, например, c докладчиком. Система будет взаимодействовать с любым устройством в радиусе действия – планшет, телефон, ноутбук.

Вот и еще одна причина неудачи Microsoft с его столом – проще обустроить конференц-зал по-настоящему продвинутой платформой, а пользователи будут взаимодействовать с ней при помощи собственных девайсов. Таким образом, основная цель нового интерфейса – полностью изменить коллективную работу. Ты перестаешь просто наблюдать и начинаешь взаимодействовать. Важной частью платформы является возможность разработки собственных приложений – есть SDK и среда разработки.

В заключение отмечу, что некоторые пользовательские решения Меззанина вы можете использовать или даже используете уже сегодня, причем бесплатно. Например, совместная работа над документами в Google Docs и Microsoft Office 365 (раздача лицензий началась). Управления жестами и голосом в не самом популярном, но в самом продвинутом браузере Opera. Жесты, конечно, завязаны на «мышь», но это уже кое-то! Опять же мультитач – как на тачпадах ноутбуков, так и на сенсорных экранах моноблоков и планшетов. В результате мы опять можем собрать некий прототип будущего у себя дом: компьютер с сенсорным экраном, Opera в качестве рабочей среды и Google Docs как инструмент работы над информацией. Нет, это далеко от Меззанина, но зато бесплатно и уже сейчас!

Сами создатели платформы, указывая на отличие своего детища от существующих решений, тем не менее одобрительно относятся к беспроводным джойстикам в игровых консолях или управлению голосом. «Ведь это поможет людям привыкнуть к нашему интерфейсу», – говорят разработчики. 

Subscribe.ru 

5 причин перейти с Facebook на Google+

5 причин перейти с Facebook на Google+

5 причин перейти с Facebook на Google+
Хотя Google+ пока не воспринимается всерьез, у нас есть весомые аргументы в пользу миграции на него

Борьбу Google+ с Facebook нельзя назвать захватывающей. Пользователи и журналисты смотрят на нее с известной долей скептицизма, развлекая друг друга такими анимированными картинками. Картинки кажутся смешными, поскольку сейчас G+ не воспринимается всерьез. Это, скорее, аналог почившего FriendFeed — сервиса , который был куплен и заморожен Facebook несколько лет назад.

Проводя другую аналогию, можно сказать, что Facebook — это большой мегаполис, где есть метро, ночные трамваи, большие супермаркеты, рекламные билборды и бурная круглосуточная жизнь, а Google+ — это пригород с уютными улицами, двухэтажными домами, ровными газонами и дружелюбными соседями c большой мохнатой собакой. Какая тут может быть борьба? В Google+ жить комфортнее и безопаснее, но в пятьсот раз скучнее. И тем не менее у Googel+ есть ряд вещей, которые заставляют пользователей Facebook смотреть на обитателей «пригорода» c завистью. Эти вещи достаточно весомы, чтобы начать агитировать друзей в Facebook за немедленную миграцию.

1. Круги друзей и знакомых

В отличие от Facebook, где любой интересный вам человек сразу становится «другом», хотите вы того или нет, в G+ существует концепция «кругов». Разница между «кругами» и «друзьями» гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. С точки зрения «социальности», круги — это более приближенные к реальности сущности: в жизни вы вряд ли называете друзьями тех, с кем едва знакомы или тех, с кем общаетесь только по необходимости.

Круги в G+ позволяют легко таргетировать контент: одну фотографию «запостили» для одного круга, вторую — для другого, а третью — только для одного человека. Ошибиться сложно, так что вряд ли коллеги увидят у себя в ленте отчет о вечеринке, которую вы проводили, пока были на больничном. Конечно, в Facebook друзей можно разделять на списки, но делать это неудобно и технически, и из-за замыкании в подсознании: приходится делить список друзей, в котором нет настоящих друзей, на списки еще более ненастоящих друзей.

2. Темы

Функцию Sparks перевели на русский язык как «темы», хотя здесь гораздо уместнее были бы «интересы». Эта функция использует безграничные поисковые возможности Google, собирая в одну ленту те новости и статьи, которые интересны лично вам. Допустим, вы увлекаетесь роботами. В Facebook это увлечение — всего лишь строчка в профиле, здесь же — способ заставить работать Google на вас.

В специальном разделе G+ появится лента новостей из мира робототехники — чем не персональное СМИ? Естественно, каждым сообщением можно поделиться с подходящим кругом.

3. Видеовстречи

Релиз аналогичной функции мы ожидаем в Facebook на этой неделе. Видеовстречи — это групповые видеочаты, которые можно организовывать и проводить, не покидая социальную сеть. Не нужен Skype и предварительные договоренности с каждым человеком по отдельности. Просто нажимаете одну кнопку и все члены группы, которые в данный момент находятся в сети, получат приглашение присоединиться к беседе.

4. Интеграция с другими сервисами и социальный поиск G+ тесно интегрирован со всеми основными сервисами Google, главный из которых — это, конечно, поиск.

Кнопка «Мне нравится» в интерпретации Google — это +1

Благодаря G+ поисковая выдача стала по-настоящему социальной — вы будете видеть на экране сайты, рекомендованные вашими друзьями. И наоборот: сайты, которые вы «залайкали» при помощи кнопки +1 будут иметь приоритет перед остальными в поисковой выдаче друзей. Причем в выдаче будет написано, кто именно порекомендовал ту или иную страницу.

5. Выгрузка данных и удаление аккаунта Последним пунктом поставим то, за что действительно недолюбливают Facebook. Если вы когда-нибудь пробовали покинуть эту социальную сеть, то знаете, что сделать это непросто. Искусственно введенные ограничения гласят, что после принятия судьбоносного решения должно пройти 2 недели — так называемый «период деактивации», после которого можно рассчитывать на полное удаление аккаунта. В течение этих двух недель к Facebook нельзя прикасаться: нельзя заходить в него, нельзя нажимать кнопки «Мне нравится».

В G+ все сделано гораздо проще: идете в настройки, выгружаете все персональные данные, которые хотите сохранить (это могут быть записи, фотографии, видеоролики и т.п.), и прощаетесь с Google. Никаких периодов, никаких проблем.


Subscribe.

Старые ПК превратили в суперкомпьютер

Старые ПК превратили в суперкомпьютер
Если связать в единую сеть несколько миллионов персональных компьютеров, то можно получить мощную вычислительную систему, которая работает практически с той же производительностью, что и суперкомпьютер, который стоит многие миллионы долларов.

Сложнейшие задачи, требующие серьезных ресурсов, в том числе фундаментальные научные исследования по биологии, метеорологии и астрофизике, смогут решаться при помощи обычных бытовых машин.

Это стало возможным, благодаря инициативам World Community Grid, FoldingAtHome, SetiAtHome и EinsteinAtHome, которые выступили в качестве организаторов, а также миллионам добровольцев, которые решили сделать свой вклад в развитие мировой науки и подключили свои старые, уже неиспользуемые компьютеры к сети.

Система World Community Grid, архитектура которой построена силами инженеров IBM работает следующим образом. Каждая поставленная учеными задача разделяется на несколько фрагментов данных, подлежащих обработке. Данные отправляются на домашние компьютеры добровольцев, эти машины и проводят все необходимые вычисления.

В настоящее время сеть насчитывает 1,8 миллионов персональных компьютеров, что на выходе дает производительность, сравнимую с мощностью одного из пяти мощнейших суперкомпьютеров в мире.


Subscribe.ru

воскресенье, 3 июля 2011 г.

Нобелевская лекция. Иосиф Бродский .

© The Nobel Foundation, 1987
© Вычитка, верстка, СЕРАНН, 2001 
       


Нобелевская лекция
1987
Для человека частного и частность эту всю жизнь какой-либо общественной роли предпочитавшего, для человека, зашедшего в предпочтении этом довольно далеко — и в частности от Родины, ибо лучше быть последним неудачником в демократии, чем мучеником или властителем дум в деспотии, — оказаться внезапно на этой трибуне — большая неловкость и испытание.
Ощущение это усугубляется не столько мыслью о тех, кто стоял здесь до меня, сколько памятью о тех, кого эта честь миновала, кто не смог обратиться, что называется «урби эт орби» с этой трибуны и чье общее молчание ищет и не находит в вас выхода.
Единственное, что может примирить вас с подобным положением, это то простое соображение, что — по причинам прежде всего стилистическим — писатель не может говорить за писателя, особенно поэт за поэта; что, окажись на этой трибуне Осип Мандельштам, Марина Цветаева, Роберт Фрост, Анна Ахматова, Уинстон Оден, они невольно бы говорили за самих себя, и, возможно, испытывали бы некоторую неловкость.
Эти тени смущают меня постоянно, смущают они меня и сегодня. Во всяком случае они не поощряют меня к красноречию. В лучшие свои минуты я кажусь себе как бы их суммой — но всегда меньшей, чем любая из них в отдельности. Ибо быть лучше них на бумаге невозможно; невозможно быть лучше них и в жизни, и это именно их жизни, сколь бы трагичны и горьки они не были, заставляют меня часто — видимо, чаще, чем следовало бы — сожалеть о движении времени. Если тот свет существует — а отказать им в возможности вечной жизни я не более в состоянии, чем забыть об их существовании в этой — если тот свет существует, то они, надеюсь, простят мне и качество того, что я собираюсь изложить: в конце концов не поведением на трибуне достоинство нашей профессии мерится.
Я назвал лишь пятерых — тех, чье творчество и чьи судьбы мне дороги, хотя бы потому, что, не будь их, я бы как человек и как писатель стоил бы немногого: во всяком случае я не стоял бы сегодня здесь. Их, этих теней — лучше: источников света — ламп? звезд? — было, конечно же, больше, чем пятеро, и любая из них способна обречь на немоту. Число их велико в жизни каждого сознательного литератора; в моем случае оно удваивается, благодаря тем двум культурам, к которым я волею судеб принадлежу.
Мне облегчает дело также и мысль о современниках и собратьях по перу в обеих этих культурах, о поэтах и прозаиках, чьи дарования я ценю выше собственного, и которые, окажись они на этой трибуне, уже давно бы перешли к делу, ибо у них есть больше что сказать миру, нежели у меня.
Поэтому я позволю себе ряд замечаний — возможно, нестройных, сбивчивых и могущих озадачить вас своею бессвязностью. Однако количество времени, отпущенное мне на то, чтобы собраться с мыслями и сама моя профессия защитят меня, надеюсь, хотя бы отчасти от упреков в хаотичности. Человек моей профессии редко претендует на систематичность мышления; в худшем случае он претендует на систему. Но это у него, как правило, заемное: от среды, от общественного устройства, от занятий философией в нежном возрасте. Ничто не убеждает художника в случайности средств, которыми он пользуется для достижения той или иной — пусть даже и постоянной — цели, нежели самый творческий процесс, процесс сочинительства. Стихи, по слову Ахматовой, действительно растут из сора; корни прозы — не более благородны.







II


Если искусство чему-то и учит (и художника — в первую голову), то именно частности человеческого существования. Будучи наиболее древней — и наиболее буквальной — формой частного предпринимательства, оно вольно или невольно поощряет в человеке именно его ощущение индивидуальности, уникальности, отдельности — превращая его из общественного животного в личность. Многое можно разделить: хлеб, ложе, убеждения, возлюбленную — но не стихотворение, скажем, Райнера Марии Рильке. Произведения искусства, литературы в особенности и стихотворение в частности обращаются к человеку тет-а-тет, вступая с ним в прямые, без посредников, отношения. За это-то и недолюбливают искусство вообще, литературу в особенности и поэзию в частности ревнители всеобщего блага, повелители масс, глашатаи исторической необходимости. Ибо там, где прошло искусство, где прочитано стихотворение, они обнаруживают на месте ожидаемого согласия и единодушия — равнодушие и разноголосие, на месте решимости к действию — невнимание и брезгливость. Иными словами, в нолики, которыми ревнители общего блага и повелители масс норовят оперировать, искусство вписывает «точку-точку-запятую с минусом», превращая каждый нолик в пусть не всегда привлекательную, но человеческую рожицу.
Великий Баратынский, говоря о своей Музе, охарактеризовал ее как обладающую «лица не общим выраженьем». В приобретении этого не обшего выражения и состоит, видимо, смысл индивидуального существования, ибо к необщности этой мы подготовлены уже как бы генетически. Независимо от того, является человек писателем или читателем, задача его состоит в том, чтобы прожить свою собственную, а не навязанную или предписанную извне, даже самым благородным образом выглядящую жизнь, ибо она у каждого из нас только одна, и мы хорошо знаем, чем все это кончается. Было бы досадно израсходовать этот единственный шанс на повторение чужой внешности, чужого опыта, на тавтологию — тем более, что глашатаи исторической необходимости, по чьему наущению человек на тавтологию эту готов согласиться, в гроб с ним вместе не лягут и спасибо не скажут.
Язык и, думается, литература — вещи более древние, неизбежные, долговечные, чем любая форма общественной организации. Негодование, ирония или безразличие, выражаемое литературой по отношению к государству, есть, по существу реакция постоянного, лучше сказать — бесконечного, по отношению к временному, ограниченному. По крайней мере до тех пор, пока государство позволяет себе вмешиваться в дела литературы, литература имеет право вмешиваться в дела государства. Политическая система, форма общественного устройства, как всякая система вообще, есть, по определению, форма прошедшего времени, пытающаяся навязать себя настоящему (а зачастую и будущему) и человек, чья профессия язык, последний, кто может позабыть об этом. Подлинной опасностью для писателя является не только возможность (часто реальность) преследований со стороны государства, сколько возможность оказаться загипнотизированным его, государства, монструозными или претерпевшими изменения к лучшему — но всегда временными — очертаниями.
Философия государства, его этика, не говоря уже о его эстетике — всегда «вчера»; язык, литература — всегда «сегодня» и часто — особенно в случае ортодоксальности той или иной системы, даже и «завтра». Одна из заслуг литературы и состоит в том, что она помогает человеку уточнить время его существования, отличить себя в толпе как предшественников, так и себе подобных, избежать тавтологии, то есть участи, известной под почетным названием «жертвы истории». Искуство вообще и литература в частности тем и замечательно, тем и отличается от жизни, что всегда бежит повторения. В обыденной жизни вы можете рассказать один и тот же анекдот трижды и трижды, вызвав смех, оказаться душою общества. В искусстве подобная форма поведения именуется «клише». Искусство есть орудие безоткатное и развитие его определяется не индивидуальностью художника, но динамикой и логикой самого материала, предыдущей историей средств, требующих найти (или подсказывающих) всякий раз качественно новое эстетическое решение. Обладающее собственной генеалогией, динамикой, логикой и будущим, искусство не синонимично, но, в лучшем случае, параллельно истории, и способом его существования является создание всякий раз новой эстетической реальности. Вот почему оно часто оказывается «впереди прогресса», впереди истории, основным инструментом которой является — не уточнить ли нам Маркса — именно клише.
На сегодняшний день чрезвычайно распространено утверждение, будто писатель, поэт в особенности, должен пользоваться в своих произведениях языком улицы, языком толпы. При всей своей кажущейся демократичности и осязаемых практических выгодах для писателя, утверждение это вздорно и представляет собой попытку подчинить искусство, в данном случае литературу, истории. Только если мы решили, что «сапиенсу» пора остановиться в своем развитии, литературе следует говорить на языке народа. В противном случае народу следует говорить на языке литературы. Всякая новая эстетическая реальность уточняет для человека реальность этическую. Ибо эстетика — мать этики; понятие «хорошо» и «плохо» — понятия прежде всего эстетические, предваряющие понятия «добра» и «зла». В этике не «все позволено», потому что в эстетике не «все позволено», потому что количество цветов в спектре ограничено. Несмышленый младенец, с плачем отвергающий незнакомого или наоборот, тянущийся к нему, отвергает его или тянется к нему, инстинктивно совершая выбор эстетический, а не нравственный.
Эстетический выбор — индивидуален, и эстетическое переживание — всегда переживание частное. Всякая новая эстетическая реальность делает человека, ее переживающего, лицом еще более частным, и частность эта, обретающая порою форму литературного (или какого-либо другого) вкуса, уже сама по себе может оказаться если не гарантией, то хотя бы формой защиты от порабощения. Ибо человек со вкусом, в частности литературным, менее восприимчив к повторам и заклинаниям, свойственным любой форме политической демагогии. Дело не столько в том, что добродетель не является гарантией шедевра, сколько в том, что зло, особенно политическое, всегда плохой стилист. Чем богаче эстетический опыт индивидуума, чем тверже его вкус, тем четче его царственный выбор, тем он свободнее — хотя, возможно, и не счастливее.
Именно в этом прикладном, а не платоническом, смысле следует понимать замечание Достоевского, что «красота спасет мир» или высказывание Мэтью Арнольда, что «нас спасет поэзия». Мир, вероятно, спасти уже не удастся, но отдельного человека спасти можно. Эстетическое чутье в человеке развивается весьма стремительно, ибо даже полностью не отдавая себе отчет в том, чем он является и что ему на самом деле необходимо, человек, как правило, инстинктивно знает, что ему не нравится и что его не устраивает. В антропологическом смысле, повторяю, человек является существом эстетическим прежде, чем этическим. Искусство поэтому, в частности литература — не побочный продукт видового развития, а наоборот. Если тем, что отличает нас от прочих представителей животного царства, является речь, то литература, и в частности, поэзия, будучи высшей формой словесности, представляет собою, грубо говоря, нашу видовую цель.
Я далек от идеи поголовного обучения стихосложению и композиции, тем не менее, подразделение людей на интеллигенцию и всех остальных представляется мне неприемлемым. В нравственном отношении подразделение это подобно подразделению общества на богатых и нищих; но, если для существования социального неравенства еще мыслимы какие-то чисто физические, материальные обоснования, для неравенства интеллектуального они немыслимы. В чем, в чем, а в этом смысле равенство нам гарантировано от природы. Речь идет не об образовании, а об образовании речи, малейшая приближенность которой чревата вторжением в жизнь человека ложного выбора. Существование литературы подразумевает существование на уровне литературы — и не только нравственно, но и лексически. Если музыкальное произведение еще оставляет человеку возможность выбора между пассивной ролью слушателя и активной исполнителя, произведение литературы — искусства, по выражению Монтале, безнадежно семантического — обрекает его на роль только исполнителя.
В этой роли человеку выступать, мне кажется, следовало бы чаще, чем в какой-либо иной. Более того, мне кажется, что роль эта в результате популяционного взрыва и связанной с ним все возрастающей атомизацией общества, т. е. со все возрастающей изоляцией индивидуума, становится все более неизбежной. Я не думаю, что знаю о жизни больше, чем любой человек моего возраста, но, мне кажется, что в качестве собеседника книга более надежна, чем приятель или возлюбленная. Роман или стихотворение — не монолог, но разговор писателя с читателем — разговор, повторяю, крайне частный, исключающий всех остальных, если угодно — обоюдно мизантропический. И в момент этого разговора писатель равен читателю, как, впрочем, и наоборот, независимо от того, великий он писатель или нет. Равенство это — равенство сознания, и оно остается с человеком на всю жизнь в виде памяти, смутной или отчетливой, и рано или поздно, кстати или некстати, определяет поведение индивидуума. Именно это я имею в виду, говоря о роли исполнителя, тем более естественной, что роман или стихотворение есть продукт взаимного одиночества писателя и читателя.
В истории нашего вида, в истории «сапиенса», книга — феномен антропологический, аналогичный по сути изобретению колеса. Возникшая для того, чтоб дать нам представление не столько о наших истоках, сколько о том, на что «сапиенс» этот способен, книга является средством перемещения в пространстве опыта со скоростью переворачиваемой страницы. Перемещение это, в свою очередь, как всякое перемещение, оборачивается бегством от общего знаменателя, от попытки навязать знаменателя этого черту, не поднимавшуюся ранее выше пояса, нашему сердцу, нашему сознанию, нашему воображению. Бегство это — бегство в сторону не общего выражения лица, в сторону числителя, в сторону личности, в сторону частности. По чьему бы образу и подобию мы не были созданы, нас уже пять миллиардов, и другого будущего, кроме очерченного искусством, у человека нет. В противоположном случае нас ожидает прошлое — прежде всего политическое, со всеми его массовыми полицейскими прелестями.
Во всяком случае положение, при котором искусство вообще и литература в частности является достоянием (прерогативой) меньшинства, представляется мне нездоровым и угрожающим. Я не призываю к замене государства библиотекой — хотя мысль эта неоднократно меня посещала, — но я не сомневаюсь, что, выбирай мы наших властителей на основании их читательского опыта, а не основании их политических программ, на земле было бы меньше горя. Мне думается, что потенциального властителя наших судеб следовало бы спрашивать прежде всего не о том, как он представляет себе курс иностранной политики, а о том, как он относится к Стендалю, Диккенсу, Достоевскому. Хотя бы уже по одному тому, что насущным хлебом литературы является именно человеческое разнообразие и безобразие, она, литература, оказывается надежным противоядием от каких бы то ни было — известных и будущих — попыток тотального, массового подхода к решению проблем человеческого существования. Как система нравственного, по крайней мере, страхования, она куда более эффективна, нежели та или иная система верований или философская доктрина.
Потому что не может быть законов, защищающих нас от самих себя, ни один уголовный кодекс не предусматривает наказаний за преступления против литературы. И среди преступлений этих наиболее тяжкими являются не цензурные ограничения и т. п., не предание книг костру. Существует преступление более тяжкое — пренебрежение книгами, их не — чтение. За преступление это человек расплачивается всей своей жизнью: если же преступление это совершает нация, она платит за это своей историей. Живя в той стране, в которой я живу, я первый готов был бы поверить, что существует некая пропорция между материальным благополучием человека и его литературным невежеством; удерживает от этого меня, однако, история страны, в которой я родился и вырос. Ибо сведенная к причинно — следственному минимуму, к грубой формуле, русская трагедия — это именно трагедия общества, литература в котором оказалась прерогативой меньшинства: знаменитой русской интеллигенции.
Мне не хочется распространяться на эту тему, не хочется омрачать этот вечер мыслями о десятках миллионов человеческих жизней, загубленных миллионами же — ибо то, что происходило в России в первой половине XX века, происходило до внедрения автоматического стрелкового оружия — во имя торжества политической доктрины, несостоятельность которой уже в том и состоит, что она требует человеческих жертв для своего осуществления. Скажу только, что — не по опыту, увы, а только теоретически — я полагаю, что для человека, начитавшегося Диккенса, выстрелить в себе подобного во имя какой бы то ни было идеи затруднительнее, чем для человека, Диккенса не читавшего. И я говорю именно о чтении Диккенса, Стендаля, Достоевского, Флобера, Бальзака, Мелвилла и т.д., т.е. литературы, а не о грамотности, не об образовании. Грамотный-то, образованный-то человек вполне может, тот или иной политический трактат прочтя, убить себе подобного и даже испытать при этом восторг убеждения. Ленин был грамотен, Сталин был грамотен, Гитлер тоже; Мао Цзедун, так тот даже стихи писал. Список их жертв, тем не менее, далеко превышает список ими прочитанного.
Однако, перед тем как перейти к поэзии, я хотел бы добавить, что русский опыт было бы разумно рассматривать как предостережение хотя бы потому, что социальная структура Запада в общем до сих пор аналогична тому, что существовало в России до 1917 года. (Именно этим, между прочим, объясняется популярность русского психологического романа XIX века на Западе и сравнительный неуспех современной русской прозы. Общественные отношения, сложившиеся в России в XX веке, представляются, видимо, читателю не менее диковинными, чем имена персонажей, мешая ему отождествить себя с ними.) Одних только политических партий, например, накануне октябрьского переворота 1917 года, в России существовало уж никак не меньше, чем существует сегодня в США или Великобритании. Иными словами, человек бесстрастный мог бы заметить, что в определенном смысле XIX век на Западе еще продолжается. В России он кончился; и если я говорю, что он кончился трагедией, то это прежде всего из-за количества человеческих жертв, которые повлекла за собой наступившая социальная и хронологическая перемена. В настоящей трагедии гибнет не герой — гибнет хор.



III


Хотя для человека, чей родной язык — русский, разговоры о политическом зле столь же естественны, как пищеварение, я хотел бы теперь переменить тему. Недостаток разговоров об очевидном в том, что они развращают сознание своей легкостью, своим легко обретаемым ощущением правоты. В этом их соблазн, сходный по своей природе с соблазном социального реформатора, зло это порождающего. Осознание этого соблазна и отталкивание от него в определенной степени ответственны за судьбы многих моих современников, не говоря уже о собратьях по перу, ответственны за литературу, из-под их перьев возникшую. Она, эта литература, не была бегством от истории, ни заглушением памяти, как это может показаться со стороны. «Как можно сочинять музыку после Аушвица?» — вопрошает Адорно, и человек, знакомый с русской историей, может повторить тот же вопрос, заменив в нем название лагеря, — повторить его, пожалуй, с большим даже правом, ибо количество людей, сгинувших в сталинских лагерях, далеко превосходит количество сгинувших в немецких. «А как после Аушвица можно есть ланч?» — заметил на это как-то американский поэт Марк Стрэнд. Поколение, к которому я принадлежу, во всяком случае оказалось способным сочинить эту музыку.
Это поколение — поколение, родившееся именно тогда, когда крематории Аушвица работали на полную мощность, когда Сталин пребывал в зените богоподобной, абсолютной, самой природой, казалось, санкционированной власти, явилось в мир, судя по всему, чтобы продолжить то, что теоретически должно было прерваться в этих крематориях и в безымянных общих могилах сталинского архипелага. Тот факт, что не все прервалось, по крайней мере в России, — есть в немалой мере заслуга моего поколения, и я горд своей к нему принадлежностью не в меньшей мере, чем тем, что я стою здесь сегодня. И тот факт, что я стою здесь сегодня, есть признание заслуг этого поколения перед культурой; вспоминая Мандельштама, я бы добавил перед мировой культурой. Оглядываясь назад, я могу сказать, что мы начинали на пустом — точнее на пугающем своей опустошенностью месте. И что скорее интуитивно, чем сознательно, мы стремились именно к воссозданию эффекта непрерывности культуры, к восстановлению ее форм и тропов, к наполнению ее немногих уцелевших и часто совершенно скомпрометированных форм нашим собственным новым, или казавшимся нам таковым, современным содержанием. Существовал, вероятно, другой путь — путь дальнейшей деформации, поэтики осколков и развалин, минимализма, пресекшегося дыхания. Если мы от него отказались, то вовсе не потому, что он казался нам путем самодраматизации, или потому, что мы были чрезвычайно одушевлены идеей сохранения наследственного благородства известных нам форм культуры, равнозначных в нашем сознании формам человеческого достоинства. Мы отказались от него, потому что выбор на самом деле был не наш, а выбор культуры — и выбор этот был опять-таки эстетический, а не нравственный. Конечно же, человеку естественнее рассуждать о себе не как об орудии культуры, но, наоборот, как об ее творце и хранителе. Но если я сегодня утверждаю противоположное, то это не потому, что есть определенное очарование в перефразировании на исходе XX столетия Плотина, лорда Шефтсбери, Шеллинга или Новалиса, но потому, что кто-кто, а поэт всегда знает, что то, что в просторечии именуется голосом Музы, есть на самом деле диктат языка; что не язык является его инструментом, а он — средством языка к продолжению своего существования. Язык же — даже если представить его как некое одушевленное существо (что было бы только справедливым) — к этическому выбору не способен.
Человек принимается за сочинение стихотворения по разным соображениям: чтоб завоевать сердце возлюбленной, чтоб выразить свое отношение к окружающей его реальности, будь то пейзаж или государство, чтоб запечатлеть душевное состояние, в котором он в данный момент находится, чтоб оставить — как он думает в эту минуту — след на земле. Он прибегает к этой форме — к стихотворению — по соображениям, скорее всего, бессознательно-миметическим: черный вертикальный сгусток слов посреди белого листа бумаги, видимо, напоминает человеку о его собственном положении в мире, о пропорции пространства к его телу. Но независимо от соображений, по которым он берется за перо, и независимо от эффекта, производимого тем, что выходит из-под его пера, на его аудиторию, сколь бы велика или мала она ни была, немедленное последствие этого предприятия — ощущение вступления в прямой контакт с языком, точнее ощущение немедленного впадения в зависимость от оного, от всего, что на нем уже высказано, написано, осуществлено.
Зависимость эта — абсолютная, деспотическая, но она же и раскрепощает. Ибо, будучи всегда старше, чем писатель, язык обладает еще колоссальной центробежной энергией, сообщаемой ему его временным потенциалом — то есть всем лежащим впереди временем. И потенциал этот определяется не столько количественным составом нации, на нем говорящей, хотя и этим тоже, сколько качеством стихотворения, на нем сочиняемого. Достаточно вспомнить авторов греческой или римской античности, достаточно вспомнить Данте. Создаваемое сегодня по-русски или по-английски, например, гарантирует существование этих языков в течение следующего тысячелетия. Поэт, повторяю, есть средство существования языка. Или, как сказал великий Оден, он — тот, кем язык жив. Не станет меня, эти строки пишущего, не станет вас, их читающих, но язык, на котором они написаны и на котором вы их читаете, останется не только потому, что язык долговечнее человека, но и потому, что он лучше приспособлен к мутации.
Пишущий стихотворение, однако, пишет его не потому, что он рассчитывает на посмертную славу, хотя он часто и надеется, что стихотворение его переживет, пусть не надолго. Пишущий стихотворение пишет его потому, что язык ему подсказывает или просто диктует следующую строчку. Начиная стихотворение, поэт, как правило, не знает, чем оно кончится, и порой оказывается очень удивлен тем, что получилось, ибо часто получается лучше, чем он предполагал, часто мысль его заходит дальше, чем он рассчитывал. Это и есть тот момент, когда будущее языка вмешивается в его настоящее. Существуют, как мы знаем, три метода познания: аналитический, интуитивный и метод, которым пользовались библейские пророки — посредством откровения. Отличие поэзии от прочих форм литературы в том, что она пользуется сразу всеми тремя (тяготея преимущественно ко второму и третьему), ибо все три даны в языке; и порой с помощью одного слова, одной рифмы пишущему стихотворение удается оказаться там, где до него никто не бывал, — и дальше, может быть, чем он сам бы желал. Пишущий стихотворение пишет его прежде всего потому, что стихотворение — колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения. Испытав это ускорение единожды, человек уже не в состоянии отказаться от повторения этого опыта, он впадает в зависимость от этого процесса, как впадают в зависимость от наркотиков или алкоголя. Человек, находящийся в подобной зависимости от языка, я полагаю, и называется поэтом.


И О С И Ф        Б Р О Д С К И Й 

http://www.serann.ru/t/t166_0.html